Ительменская легенда про бога Билючей
Когда-то очень давно верховские ительмены жили хорошо, но однажды тойон племени Чупак-жу не принес положенной жертвы Богу охоты и удачи Билючею. Бог обиделся, и удача покинула камчадальские роды, населяющие верховья реки Камчатки. Рыба не шла в запоры и сети, зимой звери обходили западни. Плохо стало людям. Боги были глухи к призывам и мольбам...
Ехал из Уэролатына в Машуру на старой дряхлой нарте, запряженной шестью шелудивыми псами немолодой, лысый ительмен Конок. Ругал собачек, лениво похлестывал их тальниковым прутом. Те же, некормленные, тянули нарту еле-еле. Но вот упряжка пересекла старый куропачий путик. Не меньше чем десяток белых птичек прошли след в след. И тут Конок услышал какой-то слабый звук, остолом остановил упряжку.
В сугробе кто-то барахтался, кряхтел беспомощно. Конок соскочил с нарт, кинул прут на куропачью тропку и достал из-под снега маленького, черномазого человечка ростом чуть больше ладони. Тот замерзал, и Конок засунул его в свою потертую и драную кухлянку.
Человечек начал отходить от холода, ему было больно и он царапал ногтями высохшую грудь уставшего камчадала. Тот, конечно, терпел, шептал малышу ласковые слова.
До Машуры осталось полдня пути. Странное маленькое существо пришло в себя и выползло на плечо, под капюшон старика.
- Сидел бы ты там, малышок, лениво пробурчал Конок. Там тепло под кухлянкой.
Человечек топнул по плечу ножкой и закричал:
- Изрублю! Истопчу! Запинаю!С кем разговариваешь, вонючий гриб?! Я - Билючей, великий Бог!
Конок остановил упряжку, осторожно поставил маленького Бога на медвежью шкуру, с поклоном предложил ему вкусного блюда-галги:
- Прости, великий Бог! Я думал, ты просто маленький человечек.
- Думал, думал, — пробурчал Билючей. А не видел, что меня моя куропачья упряжка потеряла? Почему долго не ехал? Холодно мне было.
Конок развел руками и виновато понурил голову. Маленький, но великий Бог забрался на пушистый малахай ительмена и закричал нечеловеческим голосом: - И-и!!! Откуда-то из-за старой березы выпрыгнула упряжка из десяти пеших куропаток.
- Ладно, прощаю, сказал, подбоченившись, Билючей. Помни обо мне.
Конок приехал домой, обнял жену, старую Кылпаш, спать лег. Встал рано, голову почесал, не понял — прическа густая, волосы черные, пушистые. Жена рядом, под боком она же, но только молодая, грудастая. Из детского угла раздался детский крик. Там описался мальчик, сын Конока, который умер еще лет тридцать тому назад. А на улице в снегу резвились мощные псы новой упряжки...
Так маленький Бог Билючей отблагодарил старого ительмена. И с тех пор камчадалы всегда кладут тальниковый прут поперек куропачьего прутика или просто постукивают по трехпалым следкам птиц в снегу, а вдруг повезет — это след маленькой нарты, маленький
Бог вспомнит о своем чудесном спасении и богато одарит охотника. Люди говорят, многим повезло.
Ехал из Уэролатына в Машуру на старой дряхлой нарте, запряженной шестью шелудивыми псами немолодой, лысый ительмен Конок. Ругал собачек, лениво похлестывал их тальниковым прутом. Те же, некормленные, тянули нарту еле-еле. Но вот упряжка пересекла старый куропачий путик. Не меньше чем десяток белых птичек прошли след в след. И тут Конок услышал какой-то слабый звук, остолом остановил упряжку.
В сугробе кто-то барахтался, кряхтел беспомощно. Конок соскочил с нарт, кинул прут на куропачью тропку и достал из-под снега маленького, черномазого человечка ростом чуть больше ладони. Тот замерзал, и Конок засунул его в свою потертую и драную кухлянку.
Человечек начал отходить от холода, ему было больно и он царапал ногтями высохшую грудь уставшего камчадала. Тот, конечно, терпел, шептал малышу ласковые слова.
До Машуры осталось полдня пути. Странное маленькое существо пришло в себя и выползло на плечо, под капюшон старика.
- Сидел бы ты там, малышок, лениво пробурчал Конок. Там тепло под кухлянкой.
Человечек топнул по плечу ножкой и закричал:
- Изрублю! Истопчу! Запинаю!С кем разговариваешь, вонючий гриб?! Я - Билючей, великий Бог!
Конок остановил упряжку, осторожно поставил маленького Бога на медвежью шкуру, с поклоном предложил ему вкусного блюда-галги:
- Прости, великий Бог! Я думал, ты просто маленький человечек.
- Думал, думал, — пробурчал Билючей. А не видел, что меня моя куропачья упряжка потеряла? Почему долго не ехал? Холодно мне было.
Конок развел руками и виновато понурил голову. Маленький, но великий Бог забрался на пушистый малахай ительмена и закричал нечеловеческим голосом: - И-и!!! Откуда-то из-за старой березы выпрыгнула упряжка из десяти пеших куропаток.
- Ладно, прощаю, сказал, подбоченившись, Билючей. Помни обо мне.
Конок приехал домой, обнял жену, старую Кылпаш, спать лег. Встал рано, голову почесал, не понял — прическа густая, волосы черные, пушистые. Жена рядом, под боком она же, но только молодая, грудастая. Из детского угла раздался детский крик. Там описался мальчик, сын Конока, который умер еще лет тридцать тому назад. А на улице в снегу резвились мощные псы новой упряжки...
Так маленький Бог Билючей отблагодарил старого ительмена. И с тех пор камчадалы всегда кладут тальниковый прут поперек куропачьего прутика или просто постукивают по трехпалым следкам птиц в снегу, а вдруг повезет — это след маленькой нарты, маленький
Бог вспомнит о своем чудесном спасении и богато одарит охотника. Люди говорят, многим повезло.