О водяных птицах, глава 16
Среди водяных птиц главное место занимают дикие лебеди; по всей Камчатке их водится великое множество[1]. Их ловят не только летом, когда они меняют оперение, при помощи собак сгоняя их в кучи и хватая живьем, но и в продолжение всей зимы по рекам Камчатке, Большой, Озерной, Аваче и Гольцовке, потому что они всегда ищут и находят себе корм вблизи теплых ключей*[2]. Главнейшую их пищу зимою составляют корни одуванчиков (Populage), оттого и носящие название лебяжьих[3] кореньев[4]. Можно смело утверждать, что по своей величине, упитанности и вкусу эти птицы нисколько не уступают лебедям России и Сибири.
Большие серые гуси, гуменники[5], водятся в значительном количестве главным образом вблизи Нижнего, где они на множестве расположенных в окрестностях реки Камчатки озер находят обильную пищу, а также подходящие места для кладки яиц и выведения птенцов[6]. Их ловят, как я сказал, не только в ту пору, когда они меняют оперение, но и осенью, и при этом в таком большом количестве[7], что даже беднейшие местные жители хранят по 100 и более гусей на льду и могут питаться этим запасом в течение всей зимы. Главною пищею гусям служат плоды, похожие на водяные орехи (чилим), называемые озерною сараною[8] и часто растущие на озерах. Описание этих птиц я впоследствии представлю.
Казарки, или маленькие серые гуси[9], встречаются повсюду на Камчатке в большом изобилии. Они появляются в начале мая и улетают в начале ноября. Летят они из Америки и, подобно всем перелетным птицам, как я сам наблюдал на острове Беринга, они в ноябре летят в направлении с запада на восток, весною же возвращаются с востока на запад.
В июле на острове Беринга мне довелось видеть особый вид странных гусей; по величине своей они подобны казаркам. Спина и брюхо их белого цвета, крылья — черного, шея — белого, темя и затылок — синеватого, голова ниже глаз — беловато-зеленоватого, глаза — черного и окружены желтоватым кольцом; около клюва тянутся черные полоски. Самый клюв красноватого цвета и снабжен горбом, как у китайских гусей. Этот нарост совсем оголен, желтоватого цвета, и по его середине проходит вплоть до конца полоска, покрытая черными блестящими перьями[10]. По своем возвращении из плавания я, после настоятельных расспросов и поисков этой птицы, узнал, что она почти всегда держится на море вблизи первого Курильского острова, но никогда не появляется на суше. Наконец случилось, что однажды, во время сильного шторма, труп такой птицы, убитой силою волн, был выброшен на берег первого острова. К величайшему, однако, своему прискорбию, я получил только ее голову и шею, так как все остальное во время шторма было съедено береговыми лисицами.
Уток здесь водится очень много и самых разнообразных сортов; особенно примечательны следующие их виды.
Исландская Hauelda, или морской вострохвост[11], которая держится всегда на море и вблизи больших морских бухт и издает весьма странный звук по следующей шеститоновой схеме:
а-ангич а-ан-гич
Так как эти утки всегда держатся стаями, то своими гармоническими звуками и их вариациями они нередко дают очень причудливые и прямо удивительные концерты. Гортань этой утки по устройству своему напоминает трещотку с тремя отверстиями, изнутри затянутыми совсем тоненькою пленкою; только благодаря этому и возможно столь отчетливое образование указанных разнородных звуков. Ительмены сложили об этой утке особые стихотворения и песни, по мелодии своей весьма удачно напоминающие звуки этих птиц. Утку эту они называют "аангич", тем же словом, что и пономаря или дьячка, потому что он из различных колоколов извлекает разные звуки и, подобно этим уткам, рано по утру, лишь только наступает день, звонит схожим образом к заутрене.
Каменная утка[12], по-ительменски — «нигинчик», украшена красивым оперением; главным образом самки прилетают с моря к истокам рек, кладут и высиживают там яйца и затем, позднею осенью, улетают со своими птенцами на юго-запад[13]. Поэтому эта разновидность утки встречается, пожалуй, чаще на Пенжинском море, чем на Камчатском море. Она водится также в Америке и на островах пролива, где она частью и зимует.
Селезень[14], Anas boschas seu martia, водится как на море, так и на реках и встречается также близ острова Беринга, в проливе. Из этого видно, что разделение уток на морских и речных определяется, как и разделение рыб, условиями их местопребывания.
На реке Камчатке ительмены осенью и весною ловят следующим, очень забавным способом целые стаи гусей, уток и нырков. Выбрав лесистое пространство между двумя озерами или озером и рекою, они прорубают в таком лесу просеку от одного водоема к другому; по ней водяная птица привыкает в течение всего лета перелетать с одного озера к другому. Под осень, когда запас рыбы почти целиком сделан, ительмены собирают свои рыбачьи сети, связывают их, прикрепляют их концы к высоким шестам и ставят последние в западном направлении; наверху эти шесты снабжены веревками, могущими наклонять сети, и концы их ительмены держат в руках, подстерегая пролетающих по просеке птиц. Лишь только птицы приблизятся к сетям, они стягивают оба конца их, и, таким образом, случается очень редко, чтобы из всей стаи ускользнула хотя бы одна птица. Такой способ массовой поимки птиц практикуется в Сибири только в трех местах, а именно: на Иртыше около Демьянской ямы, у Березова на Оби и на реке Камчатке.
Гусей же туземцы ловят на реке Камчатке еще и другим способом, а именно в ямах глубиною в сажень, вырытых около рек и озер и снизу расширяющихся, а сверху довольно узких. Отверстия этих ям они прикрывают прутьями и всевозможными травами, обычно растущими в прудах и служащими гусям пищею; по обеим сторонам ямы ставят гибкие палки. Когда гуси садятся или становятся на последние, они падают в яму, где вследствие тесноты ее они уже не могут расправить свои крылья и улететь.
В ту пору, когда гуси, утки, лебеди и прочие водяные птицы меняют свое оперение и не могут летать, их в великом множестве сгоняют при помощи собак в одну кучу и убивают дубинками[15]. Остроги и прилегающие к ним местности находят значительное продовольственное подспорье в этом обилии птицы, и тамошние жители и летом, и зимою редко сидят за столом, не имея на нем дичи. Несмотря на то, что туземцам удается засаливать много бочек этой дичи или хранить ее в оперенном виде на льду, у них остается еще так много птицы, что они имеют возможность посылать ее своим друзьям в подарок в другие остроги. Такую же большую пользу, какую они получают от птичьего мяса, приносят им и птичьи яйца, в огромном множестве собираемые весною близ озер и на небольших речных островках[16] и круглый год сохраняемые в рыбьем жиру*. Вследствие этого они, не имея в том нужды, до сих пор не находят интереса в куроводстве, хотя камчатские куры отвыкают от хлеба и зерна, легко привыкая питаться юколой и борсой, чувствуют себя при этом прекрасно и в достаточной мере размножаются.
Чтобы не делать двойную работу, я даю в заключение этой главы следующий список известных водяных птиц, водящихся на Камчатке, на Большой реке.
Селезень[17], «саич», Anas boschas.
Крохаль[18], «дельталь», Merganser.
Гоголь[19], «нагунук», Quatrochio italorum.
Чернеть[20], «гаас».
Савка, «аангич»[21], Anas caudacuta Islandica.
Неизвестная утка, «саальгуч»[22].
«Соксун», «чепчет», Platyrrhynchos[23].
Чирок[24], «песукхич», Querquedula.
Свесь[25], «мигум», Penolope.
Вострохвост, «гаахинач», Caudacuta[26].
Турпан, «гигим», Anas niger Mascherelli[27].
Така, «эгч», Pica marina gallorum[28].
«Тугуйк»[29], Totang[30].
Auriga, «кайоур»[31], особая морская птица, мною зарисованная и описанная.
Гуменник[32], «гсоеис», Anser ferus fuscus major.
Казарка[33], «хэауксум», Anser foras fuscus minor.
«Кахтавато», Grus (журавль), a voce Kach, c lamore ejus, et Tawato fedoa, cum qun convenit forma (от издаваемого им звука «ках» и слова «тавато» («вонючка»), к которому он и по внешности своей подходит)[34]. Ительмены страшно боятся журавля, полагая, что он убивает людей.
«Асоаи», разновидность крупных морских гагар (Colymbis)[35].
«Оакч», еще одна разновидность крупных гагар[36].
Оба вида получили названия от издаваемых ими звуков.
«Миткирилль» — маленькая, величиною с воробья, морская птичка[37], которая по вечерам прячется в мышиной норке и которую просто ловят руками; она еще не описана.
Большие серые гуси, гуменники[5], водятся в значительном количестве главным образом вблизи Нижнего, где они на множестве расположенных в окрестностях реки Камчатки озер находят обильную пищу, а также подходящие места для кладки яиц и выведения птенцов[6]. Их ловят, как я сказал, не только в ту пору, когда они меняют оперение, но и осенью, и при этом в таком большом количестве[7], что даже беднейшие местные жители хранят по 100 и более гусей на льду и могут питаться этим запасом в течение всей зимы. Главною пищею гусям служат плоды, похожие на водяные орехи (чилим), называемые озерною сараною[8] и часто растущие на озерах. Описание этих птиц я впоследствии представлю.
Казарки, или маленькие серые гуси[9], встречаются повсюду на Камчатке в большом изобилии. Они появляются в начале мая и улетают в начале ноября. Летят они из Америки и, подобно всем перелетным птицам, как я сам наблюдал на острове Беринга, они в ноябре летят в направлении с запада на восток, весною же возвращаются с востока на запад.
В июле на острове Беринга мне довелось видеть особый вид странных гусей; по величине своей они подобны казаркам. Спина и брюхо их белого цвета, крылья — черного, шея — белого, темя и затылок — синеватого, голова ниже глаз — беловато-зеленоватого, глаза — черного и окружены желтоватым кольцом; около клюва тянутся черные полоски. Самый клюв красноватого цвета и снабжен горбом, как у китайских гусей. Этот нарост совсем оголен, желтоватого цвета, и по его середине проходит вплоть до конца полоска, покрытая черными блестящими перьями[10]. По своем возвращении из плавания я, после настоятельных расспросов и поисков этой птицы, узнал, что она почти всегда держится на море вблизи первого Курильского острова, но никогда не появляется на суше. Наконец случилось, что однажды, во время сильного шторма, труп такой птицы, убитой силою волн, был выброшен на берег первого острова. К величайшему, однако, своему прискорбию, я получил только ее голову и шею, так как все остальное во время шторма было съедено береговыми лисицами.
Уток здесь водится очень много и самых разнообразных сортов; особенно примечательны следующие их виды.
Исландская Hauelda, или морской вострохвост[11], которая держится всегда на море и вблизи больших морских бухт и издает весьма странный звук по следующей шеститоновой схеме:
а-ангич а-ан-гич
Так как эти утки всегда держатся стаями, то своими гармоническими звуками и их вариациями они нередко дают очень причудливые и прямо удивительные концерты. Гортань этой утки по устройству своему напоминает трещотку с тремя отверстиями, изнутри затянутыми совсем тоненькою пленкою; только благодаря этому и возможно столь отчетливое образование указанных разнородных звуков. Ительмены сложили об этой утке особые стихотворения и песни, по мелодии своей весьма удачно напоминающие звуки этих птиц. Утку эту они называют "аангич", тем же словом, что и пономаря или дьячка, потому что он из различных колоколов извлекает разные звуки и, подобно этим уткам, рано по утру, лишь только наступает день, звонит схожим образом к заутрене.
Каменная утка[12], по-ительменски — «нигинчик», украшена красивым оперением; главным образом самки прилетают с моря к истокам рек, кладут и высиживают там яйца и затем, позднею осенью, улетают со своими птенцами на юго-запад[13]. Поэтому эта разновидность утки встречается, пожалуй, чаще на Пенжинском море, чем на Камчатском море. Она водится также в Америке и на островах пролива, где она частью и зимует.
Селезень[14], Anas boschas seu martia, водится как на море, так и на реках и встречается также близ острова Беринга, в проливе. Из этого видно, что разделение уток на морских и речных определяется, как и разделение рыб, условиями их местопребывания.
На реке Камчатке ительмены осенью и весною ловят следующим, очень забавным способом целые стаи гусей, уток и нырков. Выбрав лесистое пространство между двумя озерами или озером и рекою, они прорубают в таком лесу просеку от одного водоема к другому; по ней водяная птица привыкает в течение всего лета перелетать с одного озера к другому. Под осень, когда запас рыбы почти целиком сделан, ительмены собирают свои рыбачьи сети, связывают их, прикрепляют их концы к высоким шестам и ставят последние в западном направлении; наверху эти шесты снабжены веревками, могущими наклонять сети, и концы их ительмены держат в руках, подстерегая пролетающих по просеке птиц. Лишь только птицы приблизятся к сетям, они стягивают оба конца их, и, таким образом, случается очень редко, чтобы из всей стаи ускользнула хотя бы одна птица. Такой способ массовой поимки птиц практикуется в Сибири только в трех местах, а именно: на Иртыше около Демьянской ямы, у Березова на Оби и на реке Камчатке.
Гусей же туземцы ловят на реке Камчатке еще и другим способом, а именно в ямах глубиною в сажень, вырытых около рек и озер и снизу расширяющихся, а сверху довольно узких. Отверстия этих ям они прикрывают прутьями и всевозможными травами, обычно растущими в прудах и служащими гусям пищею; по обеим сторонам ямы ставят гибкие палки. Когда гуси садятся или становятся на последние, они падают в яму, где вследствие тесноты ее они уже не могут расправить свои крылья и улететь.
В ту пору, когда гуси, утки, лебеди и прочие водяные птицы меняют свое оперение и не могут летать, их в великом множестве сгоняют при помощи собак в одну кучу и убивают дубинками[15]. Остроги и прилегающие к ним местности находят значительное продовольственное подспорье в этом обилии птицы, и тамошние жители и летом, и зимою редко сидят за столом, не имея на нем дичи. Несмотря на то, что туземцам удается засаливать много бочек этой дичи или хранить ее в оперенном виде на льду, у них остается еще так много птицы, что они имеют возможность посылать ее своим друзьям в подарок в другие остроги. Такую же большую пользу, какую они получают от птичьего мяса, приносят им и птичьи яйца, в огромном множестве собираемые весною близ озер и на небольших речных островках[16] и круглый год сохраняемые в рыбьем жиру*. Вследствие этого они, не имея в том нужды, до сих пор не находят интереса в куроводстве, хотя камчатские куры отвыкают от хлеба и зерна, легко привыкая питаться юколой и борсой, чувствуют себя при этом прекрасно и в достаточной мере размножаются.
Чтобы не делать двойную работу, я даю в заключение этой главы следующий список известных водяных птиц, водящихся на Камчатке, на Большой реке.
Селезень[17], «саич», Anas boschas.
Крохаль[18], «дельталь», Merganser.
Гоголь[19], «нагунук», Quatrochio italorum.
Чернеть[20], «гаас».
Савка, «аангич»[21], Anas caudacuta Islandica.
Неизвестная утка, «саальгуч»[22].
«Соксун», «чепчет», Platyrrhynchos[23].
Чирок[24], «песукхич», Querquedula.
Свесь[25], «мигум», Penolope.
Вострохвост, «гаахинач», Caudacuta[26].
Турпан, «гигим», Anas niger Mascherelli[27].
Така, «эгч», Pica marina gallorum[28].
«Тугуйк»[29], Totang[30].
Auriga, «кайоур»[31], особая морская птица, мною зарисованная и описанная.
Гуменник[32], «гсоеис», Anser ferus fuscus major.
Казарка[33], «хэауксум», Anser foras fuscus minor.
«Кахтавато», Grus (журавль), a voce Kach, c lamore ejus, et Tawato fedoa, cum qun convenit forma (от издаваемого им звука «ках» и слова «тавато» («вонючка»), к которому он и по внешности своей подходит)[34]. Ительмены страшно боятся журавля, полагая, что он убивает людей.
«Асоаи», разновидность крупных морских гагар (Colymbis)[35].
«Оакч», еще одна разновидность крупных гагар[36].
Оба вида получили названия от издаваемых ими звуков.
«Миткирилль» — маленькая, величиною с воробья, морская птичка[37], которая по вечерам прячется в мышиной норке и которую просто ловят руками; она еще не описана.